Топить по-белому

Симпатичная новость пришла из Твери. Выпускник одного из тамошних вузов, камерунец, бедовый, по всему видать, хлопчик, собирается выдвинуть свою кандидатуру в мэры. Российское гражданство, говорят, он уже получил, и теперь новоиспеченный афророссиянин сможет на законных основаниях вступить в предвыборную борьбу за заветное кресло.

Лично мне эта затея глубоко по душе. Еще с пионерского детства я хорошо отношусь к чернокожим из-за Патриса Лумумбы. В комсомольской юности эту симпатию основательно подпитал джаз. Антикоммунистическая зрелость вообще прошла под знаком регулярных телеобзоров матчей НБА. Кроме того, переезд в Тверь на ПМЖ в мои ближайшие планы не входит, так что экзотические последствия политкорректного эксперимента я смогу комфортно наблюдать из московского далека. Будь я малость помоложе и, соответственно, легче на подъем, я бы сделал вот что. Я бы поехал в далекий жаркий Камерун, малость покантовался там, потом попросил бы у его радушных властей политического убежища, освоил местные обычаи, освежил школьный запас французских слов, подыскал какой-нибудь симпатичный городок — а там они все симпатичные — да и занял бы в нем пост мэра. Ну, понятно, не сразу, а пройдя перед этим горнило избирательной кампании. И вот к ней-то я бы подошел с максимальной серьезностью. Для начала я бы создал, как положено, избирательный штаб. На должность его руководителя специально выписал бы из Москвы своего друга Андрея Бильжо. Во-первых, его хлебом не корми, дай попутешествовать на халяву, во-вторых, он очень тщеславный. Бильжо обзавелся бы кучей секретарш, пошил себе парадный мундир с эполетами (плевать, что жарко, лишь бы я завидовал), обвешался с головы до ног пейджерами и ходил бы, выпятив живот, поблескивая из-под круглых очков своими рачьими глазами. При этом постоянно учил бы камерунцев, как жить, устраивал унизительные разносы погонщикам слонов и представителям местного духовенства, надоедал своими советами безропотным разносчикам воды, а уж несчастных официантов вообще бы загонял вусмерть. Но одним Бильжо я бы, разумеется, не ограничился. Кроме него, я бы обязательно пригласил в свою команду еще по крайней мере двух замечательных людей — Валерия Непомнящего, бывшего главного тренера камерунской футбольной сборной 80-х (той самой, что навела такого шороху на двух чемпионатах мира), и легендарного полузащитника Роже Милла, от которого балдею до сих пор. Одних этих имен хватило бы за глаза, чтобы склонить в свою пользу бесхитростный электорат. Но, будучи тертым политкалачом, я бы еще дополнительно подстраховался. Мы бы с Бильжо разработали и впервые в истории мировых выборов пустили в ход самую грязную из всех возможных избирательных технологий — белый пиар. Всех моих конкурентов с головы до ног мы вымазали бы белой краской, сообщая о них грязные подробности.

А самый убойный компромат в самый последний момент мы слили бы на самого главного соперника, надыбав у несчастного белого дедушку и утопив тем самым конкурента навсегда. Пусть размахивал бы он потом на всех углах своей метрикой, на его политической карьере можно было бы смело поставить жирный крест или полумесяц — не знаю, что уж у них там. Причем мое собственное европейское происхождение не вызывало бы у избирателей ни малейших нареканий — электоральное сознание рациональному объяснению, как известно, не поддается. А после победного завершения кампании, перебравшись в официальную резиденцию, я по-царски наградил бы простодушного Бильжо именными часами, присовокупив к ним 100 локтей цветной ткани и прекрасное ожерелье из ракушек, посадил бы его на ближайший рейс до Москвы и навсегда вычеркнул из памяти. Как и свою далекую заснеженную родину, где никогда и ни при каких обстоятельствах не суждено мне занять никакую, даже самую ничтожную, выборную должность.