|
Конец одной монополии
Есть в этом мире имена, явления и вещи, масштаб которых настолько
глобален, что не позволяет считать их достоянием отдельно взятой
личности, страны либо юридического лица. Несправедливо, согласитесь,
считать Толстого только русским, пусть и великим, писателем. Он весь,
от бороды до пальцев босых ног кисти Ильи Ефимовича Репина, принадлежит
мировой культуре. А автомат Калашникова! Неужели никарагуанский
повстанец, у которого на прикладе от зарубок уже и места свободного
не осталось, имеет на гениальное изобретение меньше моральных прав, чем
вологодский уроженец, толком-то и рожок не способный пристегнуть? Тысячу
раз нет!
Думается, этими соображениями и руководствовался британский суд,
лишивший компанию Пфайзер патента на знаменитую виагру. И правильно.
В отличие от сплина, являющегося чисто островным недугом, импотенция, хотя
и не передается половым путем, стала настоящим всемирным бедствием.
Было бы безнравственно в подобной ситуации позволить кому-то одному
монополизировать выпуск волшебного препарата. И вот позорной практике
положен конец. То есть название за Пфайзером оставили, пусть
подавится, но единоличное право на производство он с момента судебного
решения утратил. Теперь каждый уважающий себя производитель хоть
венгерский Гедеон Рихтер, хоть отечественное фармацевтическое
предприятие Оболенское, раскинувшееся в поселке Оболенск Московской
области, может выпускать чудо-средство, благо состав его известен.
И вот тут-то перед потребителем открываются широчайшие возможности.
Зайдите сегодня в любой продовольственный магазин и подивитесь
разнообразию имеющихся там в наличие водок. Причем изготовленных
из одних и тех же высококачественных сортов пшеницы, с одним и тем же
сорокаградусным содержанием спирта.
Людям несведущим может показаться, что разнообразие это чисто внешнее.
Водка она водка и есть, простодушно полагают они.
Им что Флагман, что Гжелка, что продукция раздираемого глубокими
внутренними противоречиями торгового дома Смирновъ один, в общем-то,
хрен. Лишь бы по шарам било. Знатокам же ведомо едва уловимое
послевкусие, они различают тончайшие дефиниции психологического
состояния от элегически расслабленного до романтически приподнятого.
А теперь представьте, что через какую-нибудь пару лет вы вошли в рядовую
московскую аптеку. И на стеклянной полке в соответствующем отделе вашему
взору предстало целое семейство потомков некогда единой и неделимой.
На любой вкус и темперамент. Тут вам и куртуазный Казанова, и лирический
Ромео, и залихватский Трах-тибидох и глубоко народный Ёк-макарёк.
К каждому полагается отдельная аннотация с детальным описанием
открывающихся захватывающих перспектив и тактичным предостережением
от конфузного свойства последствий. Теперь вы, и только вы кузнец
собственного счастья. И даже не кузнец, это в данном случае, слишком
грубо и примитивно. Вы его мудрый творец и одновременно искусный
испытатель. Ибо не грубую механическую силу, но душой исполненный полет
дано вам отныне ощутить.
Вот какие блестящие перспективы сулит нам, дорогие россияне, будущее.
Искренне хочется верить, что недалекое.
|